[rudereno]

Автор: ИЖДУ
Жанр: Зарисовка
Рейтинг: PG


Ничто не слишком в череде троекратного "исполняйте": их коммуникаторы весят, наверное, тонну под грузом тяжелого "нужно постараться", "поспешите", "это срочно". Первые выстрелы каждое утро звучат, как сигнальные, а запах гари и крови облепляет костюм до изумления, до негодности, до брезгливости. Рено переступает порог, вырывая из уха спиральный проводок, отшвыривая гладкую коробочку ровно настолько, насколько позволяют служебные полномочия. Они расходятся по разным отсекам, и Руда съедает тишина, а Рено остается обходить комнату разными путями, выдирать зубами заусенцы из-под ногтей и дышать на заляпанное окно. Прошло десять дней с момента, как та женщина не пришла к Руду под дерево с огнями, и разве это честно, что за все это время Рено не попался никто из Лавины. Он стер ладони, катая рукоятку прута до теплого, до горячего, до ожогов. Они едут в служебной машине, Руд за рулем, и он смотрит на дорогу, а сигналы светофоров разбиваются о мокрое лобовое стекло искрами фейерверков. Они попали под дождь и Рено наматывает тяжелую, покорную прядь волос на палец. У Рено горят щеки и болят ладони, у Рено обветрились губы, и подушечки пальцев пошли трещинками. У Руда прозрачные капли впитываются в темную жесткую ткань пиджака, устраиваются на крючках в ушах, срываясь на белый воротник рубашки. Рено никак не может открыть до конца глаза все эти дни и с сонной ленивостью следит за неуспевающим за ними пейзажем за окном.
- Паршивая погодка, - он подает голос, но разговаривать сейчас с Рудом все равно, что палить в молоко.
Они расходятся за перегородки и, встречаясь утром, уносят ее с собой на долгую светлую память о бесцельно проведенной ночи. Рено кажется, что шокер в руках активизируется от нагретой ладони. От постоянной беготни и молчания внутри оживают злые искорки, они играют в догонялки по костям: вверх - вниз, до зубного скрежета, и кожа вокруг ногтей у Рено обрамляется красными ободками.
Кульминацию своего ожидания он ставит на вечер четверга, первым возвращаясь с патрулирования, садится, скрестив ноги на кровати, снимает пиджак. Время тянется нитками от ладоней до мигающего датчика замка на двери, Рено спиной чувствует, как из окна наползают сумерки, но встать и включить свет – значит нарушить таинство засады. У него расширяются зрачки в темноте, и уже привычно нагреваются ладони от бешеных подкожных разрядов. Рено мягко улыбается дверному замку и ждет.
Сигнал негромкий, но в студенистой дреме глубокого вечера слышится хорошо. Рено наблюдает за тем, как Руд, тихо ступая, проходит мимо, не включая свет. Турк двигает головой вправо-влево, разминая затекшую от неподвижного сидения шею, а потом говорит:
- Эй, Руд.
Тот замирает посреди комнаты, медленно поворачиваясь на голос. Рено не шевелится, глядя на него. Его руки расслаблены, это похоже на заказное убийство, на разведывательную операцию, на паузу перед атакой.
- Ты совсем ничего не видишь в своих очках в темноте, дзо-то. Сколько раз я говорил: нафига они тебе ночью?
Руд, конечно же, не реагирует, секунды уходят, бегут, спешат к перегородке, Рено чуть приподнимает голову.
- Подойди, пожалуйста.
Он обнимает пальцами колени и надеется, что Руд сейчас послушает его. Огоньки реакторов где-то далеко внизу подсвечивают комнату в заданный такт.
Руд поворачивается к нему всем корпусом и делает несколько шагов. Рено поднимается на ноги одним движением, он стоит на кровати, он выше Руда, пятки утопают в пружинистой мякоти матраса. Рено подходит к границе первым, останавливаясь на самом краешке, ему нечем зацепить Руда, но когда тот оказывается достаточно близко, Рено протягивает руку, берет его за манжет. Это как лодка, стукающаяся о деревянную стенку причала.
У Рено мысы носков прокрасились о ботинки, потому что он слишком сильно бил сегодня. Слишком сильно дрался с повстанцами, которые в большом, щедром количестве, наконец-то, встретились ему сегодня. И Рено не пропустил ни одного. Он улыбается этой мысли почти нежно и отпускает ее на свободу, в окно, окисляться в зелени реактора. Поджимает пальцы на ногах. Руд глядит на него, такой новый, такой чужой и жесткий. Рено на пробу осторожно касается его подбородка, чувствуя каменную твердость сжатой челюсти.
- Я же говорю, сними эти дурацкие очки, дзо-то.
Он разговаривает с Рудом тихо, медленнее, чем обычно, чтобы слова достигали цели.
- Пожалуйста, Руд.
Каждое из них должно дойти до адресата. Руд стоит почти правильно, не шевелясь, и Рено с него, как со статуи, снимает темные очки - аккуратно, подцепив пальцами дужки, тянет их на себя. Дальше уже по-другому, дальше всегда легче, потому что перед ним Руд, и что бы ни случилось, все будет правильно и понятно. Рено складывает очки, протягивает их напарнику на раскрытой ладони. Руд убирает их в карман, и как только его руки становятся свободными, Рено наклоняется вперед, обхватывая его голову ладонями, большими пальцами касаясь над ушами, как только что очки. Он медленно, бережно целует Руда в лоб, губы не двигаются, но Рено долго стоит так, закрыв глаза, прижимаясь к нему от головы, до груди и коленей.
- Все будет хорошо, дзо-то, не бойся меня. - Он вшептывает это Руду в кожу, а потом приподнимает его голову и целует ниже, и рот у Руда не изменился, и его руки на спине Рено не изменились, они ложатся туда же, на те же точки, а Руд все такой же, и в нем столько глухой, плотной тишины, что искорки внутри Рено замирают. Он прижимает голову Руда к своей груди и под веками мигает надоедливый недремлющий свет от реактора. Руд целует его через рубашку, Рено обкусывает потрескавшуюся кожу на губах и заверяет:
- Все будет хорошо. Все будет хорошо.